Самосознание калининградцев (часть 1)

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО РАССМОТРЕНИЯ

Большинство 60-летнего отрезка судьбы Калининградской области пало на эпоху Советского Союза, в котором местное самосознание не приветствовалось в принципе. Говоря об этих временах, я говорю скорее о самоощущении, чем о самосознании. Тем не менее, оно также отвечает на вопрос "кто мы на этой земле", только в другой форме.
Разбиение на исторические этапы-фазы по годам является достаточно условным, - ведь это не аналитическая статья, а некий опыт историко-социальной рефлексии, со своими условностями и допущениями. Однако смена социального градуса ожиданий и устремлений были достаточно очевидны, чтобы отделить одну фазу от другой.

1945-55. ЖЕРТВЫ ВОЙНЫ НА ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ. Рудник и первичное обустройство на руинах.

Голод и неустроенность первых послевоенных лет не позволяла населению области думать о «далеком будущем» - «лишь бы как-то выжить, и лишь бы опять не было войны». Исходя из этого в данный период ни о каком особенном «местном» самосознании говорить не приходится, разве что в залоге сопротивления культуры при встречи с «не-своим». Чужие города, чужие крыши, другое сельское хозяйство, другие печи в домах, другие формы коммунального общежития, воплощённые в застройке и инженерии… всё это надо было приспособить под себя, перешить чужой костюм под истощавшую фигуру советского человека. Не до красот: лишь бы тепло и не жало.
Политическое закрепление области за СССР было шатким, поэтому «трофейная территория» рассматривалась во многом как «рудник» по добычи материалов и оборудования для остальной территории страны. Развалки разбирались всем населением в выходные. Добытый кирпич шёл на восстановление Ленинграда и в Литву, налаживалась работа заводов на базе бывших немецких предприятий.
Официальную идеологию «рудника» подхватывали предприимчивые неофициальные «добытчики». В первые послевоенные годы они вывозили из «трофейной территории» в Россию бытовые трофеи - мебель и предметы искусства и обихода.
Основными ценителями "культуры" были офицеры, это их руками сделана надпись на могиле Канта и на постаменте Шиллеру – "не трогать – памятник культуры". Как ни странно, надписи помогли. Тогда цена надписи вручную была высока: вспомним такие же, вручную сделанные надписи на табличках: "Проверено, мин нет. Сержант Хаймурзин". Где сержант с подручными еще не прошли, посреди улиц торчали оперением неразорвавшиеся авиабомбы. Поневоле зауважаешь прописные обращения.
Город и область были закрыты для жителей остальной части СССР (въезд – по спецпропускам). Как следствие, ощущение "закрытой зоны" было изначальной родовой особенностью для жителей области, затянувшейся на несколько поколений.

1955-65. «МОЖНО ЖИТЬ». ОСНОВАТЕЛЬНОЕ ОБЖИВАНИЕ НА МЕСТЕ. Новая общность – советский народ.

В эти времена в душах жителей области стала растворяется заскорузлая корочка военного страха: жизнь течением своим побеждает впечатанный в сознание страх. С войною и страхами покончено, пришла пора мирного строительства. Вся страна берётся осваивать «целинные земли», в обобщённом смысле Калининградская область принадлежала к их числу. Немецкое прошлое – лишь необязательный материал для строительства грядущего светлого будущего. По комсомольским путевкам "призывается" новая волна переселенцев, в основном молодёжь. "Построим новую жизнь на новом месте!" Будущее видилось безвоенным, а потому – светлым; все трудности – временные. И – стали строить и рожать. Вот, например, автор этих строк явился на свет именно тогда: в роддоме №2 на Тенистой аллее. Продукт воодушевления эпохи, в строительстве которого не были использованы немецкие кирпичи.
Устаревший продукт, статую Сталина на площади Победы, сменила статуя Ленина . Центр города представлял собой огромный пустырь, и только несколько зданий вокруг площади служили оформлением площади и статуи. Зато пригороды Калининграда остались в сохранности. В таком пригороде, на Вагонке (бывший Ратсхоф), на старом немецком фундаменте мой отец в бригаде вагонзаводовских рабочих построил дом, в квартире на втором этаже которого моя семья прожила без малого 30 лет.

65-86 СОВЕТСКИЙ ГОРОД НА ТЕРРА ИНКОГНИТО И ТАБУЛА РАСА.

В 60-е обком КПСС во главе с первым секретарём Коноваловым официально сформулировал: "немецкое прошлое – табу". Восточная Пруссия – гнездо немецкой агрессии на Восток, - чего с немецким цацкаться? Для области начался новый отсчёт исторического времени: история «От Адама до Потсдама» изымается из публичного оборота. В краеведческом музее экспозицию по орденскому периоду Восточной Пруссии заменили на экспозицию достижений промышленности Калининградской области. Наш класс водили на неё 12 раз.
В центре города на пустыре строят хрущевки, прокладывают Московский проспект, эстакаду…Руину орденского Кёнигсбергского замка снесли и на Королевской горе стали возводить руину Дома Советов.
Планы сноса руин орденского замка спровоцировали, пожалуй, единственную в тот период крупную общественную акцию против проводимой политики. Несколько человек – писатели, культурные деятели, - опубликовали во влиятельной общесоюзной «Литературной газете» письмо в защиту Кёнигсбергского орденского замка с предложением консервации руин и создании там музея. В результате этого выступления замок всё-таки был снесён, а подписавшая письмо интеллигенция подверглась гонениям. Параллельно сносу орденского замка власти еще хотели снести останки кафедрального собора, но выступления общественности, а также идеологический аргумент «Кант- предтеча Маркса, нельзя же рушить его могилу!» сохранили руину для потомков.
Я же в детстве своём с энтузиазмом лазил по руинам кирх, и память моя впечатала их в городской ландшафт самыми интересными местами детской игры. Да и детских площадок тогда, по-моему, ещё не было…
В это время внутри исполнительной власти появляются люди, которых не устраивало тупое разрушение «знаковых зданий» города. Они "переформулируют" старые символические строения к новой функции, - эдакий «местнический культурный заговор» против позиции партийной верхушки во главе с Коноваловым. Вот несколько случаев. Архитектор Юрий Ваганов с молчаливого благословения мэра Денисова спасает кирху королевы Луизы от разрушения. Мэр города Виктор Денисов устраивает в здании бывшей кирхи Всех Святых органный зал филармонии, а в кирхе Луизы – кукольный театр. Строится картинная галерея, проходящая по официальным бумагам как овощной магазин, - и т.д. Следует напомнить: так как Калининград не являлся столичным городом, то любое крупное здание нетипового проекта должно было согласовываться в ЦК КПСС: советскому городу полагалось быть типовым, с выхолощенной исторической подосновой.
Эти небольшие гражданские подвижки происходят на фоне грандиозной стройки, в которую превратился город. Советский Союз переживает подъём, и города области (так же, как и остальные города страны) не успевают освоить все средства, выделенные на строительство: не хватает строительных мощностей. Отсюда – гигантомания в застройке центра города. Наглядное преображение полуразрушенного прежде Калининграда поднимает и укрепляет в жителях веру в светлые перспективы, в которых прошлое этой земли – редкие инклюзы в теле нарождающегося нового бытия.
"Местная тематика" в виде исторического фактора системно присутствует лишь в местном научном сообществе. В частности, приоткрыл завесу над историей города Кантовский юбилей 1974 года, широко отмеченный мировой научной общественностью.

(СМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ)